Да… Сохранять даже хотя бы какое-то жалкое подобие видимости спокойствия было для Реджи почти непосильной задачей. Особенно, когда призрачная девочка заговорила, отвечая на вопросы Селены – вот у кого, пожалуй, стоило поучиться выдержке, так это у этой смелой и решительной первокурсницы… Холодный, мертвенный голос духа Иви, казалось, проникал в самые дальние глубины сердца Мальсибера, отзываясь в нем – нет, не страхом, и не горечью от невосполнимой утраты. Ненависть – вот что сейчас закипало в душе слизеринца яростным огнем. «Мордред! Нет, ну каков негодяй… Какая мразь! Какая сволочь! Это же надо до такого додуматься – строить защиту Хогвартса на его мёртвых учениках!» - крутилось у него в голове, до того, что именно совершил тот, кто занимал сейчас кабинет директора, не додумался даже тот безумный маньяк, которому некогда служил его отец... И от осознания того, кем именно был этот самый преступник, осмелившийся на такие мерзкие, тёмные ритуалы, для которых требовалось приносить в жертву самое святое, что есть на свете – детей, ненависть эта только усиливалась, разгораясь всё сильнее и сильнее…
В бессильной злобе Реджи огляделся вокруг, спрессовывая и тут же распуская аэрболлы. На девочек, а особенно, на Джессику ему было больно смотреть. Даже не будучи эмпатом, слизеринец прекрасно видел, насколько тяжко сейчас ей приходится – скорее всего, она и несчастная Иви были близкими подругами, а он… А он вряд ли был в силах ей чем-то помочь, разве что… Он подошел к Джесси и положил ей на плечо свою тяжелую, крепкую руку. Как тогда, в гостиной, он попытался хоть как-то поддержать Селену в минуты непростого испытания. И сверкнув недобрым взглядом ядовито-зеленых глаз, он тихо и глухо произнес: – Держись, Джесс. Мы обязательно отомстим этой твари. И за Иви, и за всех других.
