По правде говоря, на то, что дракон удостоит его ответом, Конрад не особо и надеялся – даже их оригиналы особой разговорчивостью не отличались, хотя специалисты и уверяли, что они прекрасно понимают русский язык. Впрочем, была у него ещё одна идея, как пообщаться с этим удивительным в своей мощи, грозной и вместе с тем прекрасной, существом, но для этого ему была нужна консультация одного его знакомого. Но, как назло, Алехандро был, как всегда чрезвычайно занят… Переходя от картины к картине, он заметил, что в отличие от прошлого раза, сегодня в залах было необычайно тихо и пустынно – ни смотрителей, ни посетителей, лишь он и развешенные по стенам картины… Впрочем, это ему было только на руку – можно было никуда не торопиться – выгонять его отсюда, похоже, было уже некому.

Музей был совершенно пуст, вокруг царили тишина и покой – что ещё нужно молодому человеку для приобщения к прекрасному. Ни звука вокруг – ни бормотания вечно чем-то недовольных посетителей, ни строгих речей музейных работниц… Только глухой лязг железной двери раздался откуда-то со стороны холла, и тут же затих – скорее всего, почтенного вида кассирша запирала дневную выручку в сейф, прежде чем уйти домой… Полумрак от притушенных светильников, царивший в залах, создавал атмосферу таинственности и загадочности, мрачные, тёмные картины в массивных золочёных рамах выглядели порой пугающе… Вглядываясь в них, Конрад не спешил воспользоваться своей магией, как бы он, как маг-световик, не любил темноту – было в этой атмосфере что-то такое, что он никак не мог передать словами.

Вдруг он задержался перед портретом мага в русской офицерской форме времён Петра Великого, склонившись перед ним в почтительном поклоне и сняв шляпу. Да, как бы это ни было удивительно, на картине был изображён Основатель и вот уже четвертый век бессменный Ректор Сухаревской Академии, Яков Брюс... «Да уж, вот мы и встретились вновь, достопочтенный Ректор! А ведь не так давно я был одним из Ваших студентов. Или студиозусов, как Вы обычно изволили выражаться…» – пронеслось в голове у Конрада вместе с граничащей с безумием идеей набраться наглости и попытаться заговорить с ним на обратном пути. Хотя он не был уверен в том, говорят ли прижизненные портреты – за свою исключительно долгую жизнь, Ректор получил среди студентов кличку «Кощей Бессмертный», и скорее всего, всё ещё продолжал твёрдой рукой управлять заложенной ещё при Петре Великом Академией. Но стоило Конраду отвести взгляд от портрета, как что-то непонятное отвлекло его от этого молчаливого «диалога» – это было какое-то не похожее ни на что странное, если не сказать, подозрительное мерцание света. «То ли освещение сбоит, то ли сигнализация сработала» – мелькнуло у него в голове, и крепко сжав волшебную палочку, он быстрым шагом направился вслед этой неизвестно откуда взявшейся иллюминации, решив узнать, что именно там произошло. Мерцающие огоньки вели его куда-то вдаль, вглубь музея…

Но нет – странная иллюминация, привлекшая внимание Конрада точно не была вызвана сбоем в освещении, да и на сработавшую сигнализацию она не была похожа ни капельки – если бы это было действительно так, то здесь , скорее всего, было бы не протолкнуться от его коллег. Но кроме него, в пустынных и мрачновато выглядящих залах не было ни одной живой души. Раздираемый неожиданно проснувшимся в нем тем ещё, детским любопытством, Конрад, словно забыв об осторожности, переходил из зала в зал увлекаемый этой похожей на цветомузыку гирляндой огней, как будто звавшей его куда-то вдаль… Он уже не обращал внимания ни на что вокруг – ни на мрачные, полные укоризненных взглядов портреты великих колдунов прошлого, ни на различных магических тварей, с которыми ему в жизни ещё не доводилось встречаться, лишь изредка бросая короткие взгляды на тёмные полотна в надежде, что он ещё не раз сюда вернется…  Но сейчас, казалось, что он, увлечённый своей погоней за этой цепочкой убегающих вдаль мерцающих огней, то ярко вспыхивавших, то потухавших без следа, напрочь позабыл о том, ради чего пришел сюда в столь поздний час…

Но вот Конрад оказался в как ему показалось, самом дальнем зале – внутри этот музей оказался намного больше, чем казался снаружи… Он быстро огляделся вокруг, пытаясь найти, откуда берёт начало эта непонятно кем, а главное, с какой целью устроенная иллюминация. Лица, глядевшие на него  с портретов, в изобилии заполнявших этот тёмный зал, казались какими-то зловещими, и даже пугающими… Но что это? Вдруг взгляд молодого волшебника встретился с портретом, казалось бы, выбивающимся из ритма жутких лиц. Молодой рыцарь, едва ли старше его самого, глядел на него с таким живым взглядом, что Конрад на мгновение замер – тем более, что судя по всему, именно этот портрет и был началом той гирлянды огней, идя по которой он оказался здесь. «А что если…» – шальная мысль пронеслась в сознании гриффиндорца, и не в силах сдержаться, он обратился к портрету, не скрывая волнения в голосе: - Сэр, мне показалось, что Вы меня звали. Вам нужна помощь?

Мда… Такого «ответа» Конрад никак не ожидал. Было очень похоже, некий злоумышленник использовал этот портрет молодого рыцаря для того, чтобы завлечь его в ловушку – об этом вполне однозначно говорил металлический лязг у него за спиной. Но с какой целью? Что можно было взять с небогатого сотрудника Британского Аврората? Выкуп? Но с кого? Близких родственников у него в Британии нет… Закрыть дело? Освободить кого-то из арестованных? Но это не к нему, а в следственную часть… «Телепортироваться на улицу, связаться со своими… Вышлют опергруппу, экспертов…» – крутилось у него в голове, но вспомнив о Хэллоуине, тут же отбросил эту мысль – в конторе наверняка сейчас только дежурный сидит, пока поднимут праздновавших вовсю людей, пока найдут Шефа, пройдёт время и злоумышленники наверняка успеют скрыться…

- С кем имею честь говорить? И что именно требуется от меня?– развернувшись на незнакомый голос, прозвучавший у него за спиной, Конрад после недолгого замешательства ответил незнакомцу в совершенно несвойственной ему манере, пытаясь изображать из себя джентльмена. Хотя этот неизвестный и ошибался – никаким джентльменом Конрад не был от слова совсем – ну вот не мог он похвастаться ни благородным происхождением, ни прекрасным воспитанием, но спорить с неизвестным он не стал. Гораздо важнее было узнать, что именно от него требуется, так что, в расчете на диалог лучше было немного подыграть злоумышленнику – И да, уж позвольте полюбопытствовать, в чём именно заключается Ваша удача?

- Конрад Эверетт. Титулами, увы, похвастаться не могу, ввиду их полного отсутствия. – отвесив ответный поклон графу, фамилия которого ему, да и не только ему, была, пожалуй, одной из самых известных из всего многочисленного списка Пожирателей Смерти, Конрад невольно улыбнулся - внезапно зажегшийся свет позволил ему наконец как следует разглядеть говорившего –перед ним сейчас стоял тот самый рыцарь, который был изображен на том самом портрете, так удивившем Конрада своей необычной для портретов живостью. «Ну и чудеса же тут на Хэллоуин творятся…» – проскочило у него в голове. Если про возможность перемещения между портретами он по крайней мере слышал, то о том, что изображения на портретах могут оживать и сходить с них, словно обычные люди… Нет, о таком он точно не знал. Вдруг какая-то странная догадка поразила мозг гриффиндорца - кажется, он ошибся, полагая, что попал в какую-то ловушку – судя по сказанному, в ловушку попал… сам граф, причем много лет, если не веков назад – судя по всему, какой-то негодяй запер несчастного в его же собственном портрете. Именно так можно было истолковать слова графа, да и чёрная дырка в картине, казалось, только подтверждала это. По крайней мере, с точки зрения Конрада. Но торопиться с поспешными выводами явно не стоило, и устроившись на не особенно удобном – видимо, специально, чтобы не заснуть – стуле смотрительницы, он обратился к рыцарю: - Что же, достопочтенный граф, я Вас внимательно слушаю.

– Да уж… При всём желании судьбе Вашей не позавидуешь… Чёрная смерть – это же четырнадцатый век, так ведь? Да уж, тёмные времена, ничего не скажешь. – внимательно выслушав историю недолгой жизни графа, Конрад с трудом подавил в себе желание тут же испепелить остатки злополучной картины, обрушив на неё всю мощь своей магии… Но осознав, что этому человеку, явно из далекого прошлого – судя по упомянутой им эпидемии чумы, это мог быть то ли 14, то ли 16 век, – устроиться в современном мире будет практически невозможно, тут же отказался от неё. «Вот же негодяй этот колдун… В Азкабан бы его закрыть…» – крутилось у него в голове. Впрочем, имя колдуна ему ни о чем не говорило – история магии никогда не была его любимым предметом, в отличие от истории обычного, не магического мира, – спасибо маме-учительнице. Но всяко с колдуном ему нельзя сказать, что повезло… Нет, чтобы ему маг-целитель под руку подвернулся… Так нет же, тёмный маг-ритуалист… «Эх, Джерома бы сюда, он бы тут на раз-два разобрался, что к чему» – пронеслось у него в мозгу. Да уж, многое пока что оставалось непонятно – с какой целью его, явно обманным путём, завлекли в этот зал. «Неужели только потому, что граф испытывал в этот день потребность в собеседнике? Нет, это было бы слишком примитивно, должно же быть ещё что-то…» – пытаясь рассуждать, Конрад следил взглядом за вышагивающим по залу графом, инстинктивно сжимая рукоятку волшебной палочки. Почему-то ему казалось, что в случившемся с ним есть какое-то двойное дно, скрытый смысл… «Вот интересно, какую сделку он хотел бы заключить со мной?» – неожиданный вопрос, словно молния, пронзил его сознание. В ангелов, дьяволов и прочую нечисть он не верил, но последняя фраза рыцаря словно намекала на возможность некой сделки. Тем более, на Хэллоуин было возможно всякое, не зря же в основе этого праздника лежал, как он слышал, какой-то Бельтайн, во время которого, якобы, истончалась грань между реальным миром и миром потусторонним… Впрочем, Конрад вполне мог ошибаться – не так уж много он и знал об этом. Хотя, всё равно не мешало бы понять, что этот граф от него хочет – в этом у Конрада уже никаких сомнений не оставалось. – Вот только не понятно пока, чем я мог бы быть Вам полезен? Только ли, как собеседник, или есть ещё что-то?

«Да уж, всё-то ты предусмотрел… Скольких же людей ты извёл, душегуб?» – выслушав столь необычное предложение графа, Конрад вздрогнул. Но не от страха. От омерзения – казавшийся столь доброжелательным, рыцарь на самом деле оказался чудовищем. Конраду даже показалось, что тот не остановится перед попыткой затащить его в картину силой. Но кончать свою недолгую жизнь подобного рода суицидом в планы молодого мага ну никак не входило. «Нет, эту картину надо как можно скорее отсюда убрать. А лучше – уничтожить. Прямо здесь! Нет, ну каков негодяй, людей в картины затаскивать!» – мысль эта навязчивой зудящей мухой крутилась у него в голове, в которой уже начал складываться какой-никакой, но всё же план, как не дать заманить себя в ловушку.

– Да уж, предложение Ваше, граф, могло бы выглядеть вполне заманчивым, реши я свести свои счёты с жизнью. – Конрад, настолько переполняемый возмущением, что еле-еле удерживался от того, чтобы не врезать со всех сил по этой наглой роже телекинетическим кулаком, с трудом подбирал подходящие к случаю более-менее вежливые слова. Хотя по правде говоря, его так и подмывало перейти на народный диалект, более известный, как русский мат. Особенно после того, как свет в очередной раз погас – тьма, окутавшая комнату, казалась какой-то особенно мрачной и жуткой. Настолько, что Конраду стало не по себе. Но с трудом удержавшись от того, чтобы запустить под потолок ярко светящийся шарик – не стоило раньше времени показывать, что он и сам неплохой колдун, он продолжил, стараясь держаться как можно спокойнее и увереннее: – Но вот только с выбором собеседника на ближайший год Вы, пожалуй, ошиблись – в отличие от Вас я не могу похвастаться ни длиной титула, ни толщиной кошелька. И вряд ли могу быть Вам интересен – увы, я не столь образован, как хотелось бы… К тому же, одет я, как бы, не по моде вашего времени – и это наверняка вызовет подозрения у местных служителей, ведь личность моя слишком хорошо известна – как-никак, имею честь состоять в свите посла одной из дружественных Британской Короне империй… Искать ведь будут…

«Вот дьявол… Вляпался… Затащил-таки, сволочь такая… Надо было сразу сжечь проклятый портрет, а Розье отправить в Азкабан, к предкам!» – Возмущению Конрада, осознавшего наконец, куда именно он попал, не было предела. Но нет, страха за свою жизнь у него не было – несколько человек, которых он приглашал составить ему компанию, знали куда он сегодня собирался. А значит, зная, где искать, его рано или поздно, но найдут. По ментальному фону, энергетике, ауре. В конце концов, есть Кошка, скрыться от которой ещё пока никому не удавалось. Ну и портрет этот совершенно точно получит по заслугам.

- Да будь ты трижды проклят, Розье! Хотел я предложить тебе нормальную жизнь среди людей, но ты сделал свой выбор! На этом прощай! – говорить с этим бессовестным негодяем было больше не о чем. Вежливость была наконец-то решительно отброшена в сторону – Конрад только сейчас осознал, насколько был противен сам себе, разводя лицемерно учтивые разговоры перед тем, кто их не достоин. «Скучно ему, видите ли… Что я, в клоуны тебе нанимался, развлекать тебя целый год, что ли? Нашел, блин, клоуна… Вот теперь поскучай, пока меня не найдут!» – Конрад демонстративно отвернулся к стене, показав стоявшему перед ним негодяю увесистый кулак – всё мол, хватит, ни слова больше.

«Да, тут он, пожалуй, прав, хоть и мерзавец – проклятьем больше, проклятьем меньше, какая к лешему разница…» – лёгкая тень жалости к обречённому на страдания графу просквозила в голове Конрада. Но он тут же поспешил эту мысль изгнать – судьба негодяя хоть и была незавидной, но отношения к нему изменить не могла. Гораздо интереснее было то, как тот отреагировал на другие слова. О возможности оказаться на свободе. «Это что ещё такое? Готовность к торгу? Или вызов?» – слова графа можно было истолковать и так, и так. Общаться с негодяем у гриффиндорца никакого желания не было. «Но почему бы собственно и не попытаться дать ему свободу?» – Конрад решил, что всё же лучше действовать, чем пассивно ожидать помощи. Вот только граф, похоже, не подозревал, какую именно свободу решил попытаться дать ему Конрад –в тюрьме, в компании уж очень "приятных" собеседников - дементоров.

Тем временем в лихорадочно пытавшейся хоть что-нибудь сообразить голове его начало складываться какое-то подобие плана. Всего из двух пунктов – для начала надо было попытаться выбраться из картины. Ну а потом обрушить на этот портрет всю мощь своей магии… Именно в такой последовательности – как показалось Конраду, он угодил в некий подпространственный пузырь внутри картины, о чем говорил слой чего-то полупрозрачного перед его глазами. А это значило, что воздействовать на картину изнутри скорее всего не получится. Зато можно было воздействовать на то, что его окружало – этот полупрозрачный пузырь межпространственного барьера, окружавший его со всех сторон. И развернувшись лицом к входу в зал – так эта полупрозрачная стенка, отделявшая его от реального мира была лучше заметна, Конрад как следует сконцентрировался на этом самом барьере, и представляя, как он с негромким треском расходится в стороны, словно ткань под ножницами портного, направил на него поток энергии…

- Фантазёр… Мечтатель кремлёвский… Тоже мне, друга нашёл… Отдал бы он многое… Вот только что отдавать-то будешь… Замок наверняка в руинах, золотишко мародеры к рукам прибрали, родня на том свете… Нищий, как церковная крыса! – отвернувшись к стене, Конрад, озлобленный и раздосадованный своей неудачей, еле слышно брюзжал, обращаясь как будто куда-то в сторону. Впрочем, в этом у него был определённый расчет – на то, что граф отреагирует на его слова. Но предложить ему сделку – в отличие от Розье, ему действительно было что предложить, заговорить с ним первым… Нет, пойти на такое ему не могла позволить уязвлённая графом гордость. Но раз уж воздействовать на проклятый портрет изнутри не вышло, то оставалось только одно – надежда на то, что граф, имевший возможность выходить из картины, сможет, если конечно захочет, вытащить его отсюда. Но для этого надо было убедить его в том, что это – в его, графа, интересах…

Припоминая под собственную негромкую ругань всё то немногое, что он знал о магических портретах – а кроме того, что портреты умели разговаривать и ходить друг к другу в гости, Конрад решил, что если что, то попытается добраться до портрета своего Ректора… И вдруг ему пришла в голову совершенно невероятная в своей дикости мысль – что всё это происходит с ним вовсе не в реальности… Что это всё высокоуровневая иллюзия, и на самом деле он сейчас стоит перед этим самым портретом с совершенно непотребным, неуместным здесь видом слабоумного идиота, впервые в жизни столкнувшегося с магической живописью и от этого окончательно подвинувшегося рассудком – с выпученными глазами и широко разинутым, пускающим слюни, ртом…

- Послушайте, граф! – лицемерное обращение «мой друг», которое по отношению к нему почему-то выбрал Розье, Конрада сейчас бесило больше всего. От прежней учтивости гриффиндорца не осталось и следа. Не особо церемонясь в выражениях он со злобой в голосе обратился к своему похитителю, не замечая того, что от возбуждения его "перемкнуло" на русский язык:– Не смейте называть меня своим другом. И дело вовсе не в том, что знакомы мы от силы пару часов. Знаете, друзья обманом в картины не заманивают. Подумайте сами, могу ли я верить в Вашу душещипательную историю про жертву чумы и хитрого колдуна, после того, что Вы делали с посетителями этого музея из года в год? И после всего этого Вы предлагаете мне предаться фантазиям? Как бы не так!

Граф ошибался – предаваться фантазиям Конрад не собирался. Выговорившись, он осознал к своему удивлению, что злоба на этого Розье уходила куда-то в сторону – сердиться на него, оказавшись здесь, в картине, не имело никакого смысла. Вот загнавший и графа, и его невинных жертв в картину колдун действительно был ещё тем негодяем. «Как же его там? Алисьер? Вот бы оказаться в прошлом и встретиться с ним лицом к лицу – славная бы вышла дуэль!» – в своей быстрой победе над каким-то там средневековым магом у Конрада никаких сомнений не было. Вот только встретиться с ним вряд ли получится – по прошествии веков, от этого колдуна, скорее всего, даже костей не осталось. Впрочем, мысль о дуэли с колдуном Конрад быстро отбросил – к чему занимать сознание мечтами о несбыточном, когда надо думать о том, как выбраться из этой проклятой картины. Хотя бы для того, чтобы уничтожить этот проклятый портрет. Вот только на все его намёки о возможности сделки, реакции никакой не последовало, Конраду показалось даже, что граф окончательно утратил надежду окончательно вернуться в мир людей, раз не придавал никакого значения тому, что могло остаться от судя по всему, немалых богатств своего рода. Впрочем, и сам Конрад никогда не жалел о своих сокровищах – кроме старого отцовского «Парабеллума», их у него попросту не было. Главное его сокровище – его магия – всегда было при нём, вот только толку сейчас от неё не было никакого.

Отредактировано Конрад Эверетт (11 Ноя 2020 23:33)

- Оскорбили тебя? На дуэль бы вызвал, говоришь? Знаешь, я бы твой вызов с удовольствием принял –любил, знаешь ли, подраться, пока учился. Да вот только даже в те былые времена возможно это было лишь между равными. Ты граф, аристократ, а я простой горожанин, невысокого чина, дворянством пожалован не был. А обман… Твой обман в том, что ты затащил меня сюда без моего на то согласия. Которое я бы вряд ли тебе дал. Так что, обман, это не всегда ложь, иногда и правда становится обманом. Особенно не вовремя сказанная или вовсе не сказанная. – только сейчас Конрад наконец осознал, что перешёл на русский. Впрочем, как ему показалось, граф его неплохо понимал. Хотя в одном был этот Розье прав – на службе у Конрада всегда была неплохая перспектива досрочно отдать концы, словив чьё-нибудь малоприятное заклинание или проклятье, тем более, что обычно защитой он, как правило, пренебрегал, считая её уделом слабаков и трусов. А вот материальная сторона дела Конрада покоробила – да, платят в Аврорате немного, но на жизнь хватало вполне…  – Предлагаешь безбедной жизни? Так я и так вроде бы не бедствую, жалованье у меня не такое уж и плохое, на пиво и девочек хватает, а в карты я не играю. А сколько нам жизни Господь намерял, столько и отпустит, не важно, в реальном ли мы мире, или здесь, в картине. Сожгут этот твой портрет, так ни тебя, ни меня не останется… Мне-то уже всё равно, что со мной будет, а вот ты… Такой ли жизни ты хочешь?

- Дьявол, дьявол… Заладил тут… Противно даже слушать такое – дьявол тебе сейчас ничем не поможет, говорят тебе – на всё воля Господа. А портрет… Два пожара пережил, третьего не переживёт. Особенно если за дело сильный колдун возьмётся… К счастью, я с ними знаком, да и сам колдовать умею немного. Вот только жаль, что здесь моё колдовство не работает, пробовал уже. Думаешь, я не знаю, что ты совсем другой жизни хотел? И выбрал бы смерть в честном бою, чем гнить веками в этом заколдованном портрете? Вот кто на самом-то деле обманщик-то – не ты вовсе, а колдун тот мерзкий! – возмущению Конрада не было предела. Эх, с каким удовольствием он сейчас обрушил бы на этого мерзкого Алисьера всю мощь своей магии, чтобы тот добровольно отказался от контракта с Розье… Пусть смерть в бою, пусть от чумы, всё, что угодно, лишь бы не этот проклятый портрет! Конрад пытался отогнать от себя эти бесплодные мечты – не о том надо было сейчас думать. Но почему-то ни о чем другом думать он сейчас не мог… – Что же, граф, говоришь, контракт расторгнуть хочешь? Чтобы умереть по-человечески? Знаешь, а я ведь вполне мог бы тебя убить тогда, когда ты был человеком и разгуливал по залу… Впрочем, тут я сам виноват, не захотел брать грех на душу… Так что нужно сделать, чтобы разорвать эту сделку с дьяволом? И да, кстати, а откуда ты по-русски понимать научился?

- Ученик, говоришь, был? У демона? И ты, думаешь, что это смешно? Думаю, что не был твой колдун ни демоном, ни дьяволом. Обычный тёмный маг… Как наш Волдеморт – этот тоже зла немало совершил, у нас до сих пор вздрагивают от его имени… – хотя Конрад не так уж много знал про демонов, но был уверен в том, что ни в каких учениках они не нуждались. Хотя бы потому, что демоны, как правило, бессмертны – уж очень непросто было с ними справиться. Но всё же иногда находились и те, кому это удавалось. А этот… Граф ясно давал понять, что жизнь того мерзавца, к счастью, завершилась. Вот только Конрад всё никак не мог определиться, верить Розье, или нет. С одной стороны, всё, что тот сказал, пока что оказывалось правдой, но вот то, каким образом он сам оказался в этом портрете, всё же вызывало подозрение, что и тут могла оказаться ловушка… «Ладно, пёс с ним. Дери его дементор, этого Алисьера, а вот ученика надо допросить…» – пронеслось в голове Конрада. Ученик этого колдуна был сейчас, пожалуй, единственной зацепкой, как можно разрушить чары проклятого портрета… Если во-первых, этот портрет на самом деле существует, а во-вторых, согласится ли он поделиться своими секретами… - Ладно, где, говоришь, сей портрет обретается? Веди, Сусанин, а там видно будет, в каком болоте окажемся, хуже, думаю, вряд ли будет.

- Сусанин не фамилия, если ты об этом. Сусанин – это должность такая, проводник это из местных жителей. – случайно привязавшаяся ещё в России поговорка, к сожалению, осталась не понятой. Вот только рассказывать графу настоящую историю подвига этого крестьянина Конрад не собирался, вот ещё… Но найти нужный портрет без помощи Розье вряд ли бы удалось, хотя, он, похоже, не торопился покидать насиженного веками места. Впрочем, выглядело это весьма и весьма странно – уж кто, как не граф, должен бы радоваться возможности оказаться на свободе… А тут такое… Да и наличие портрета ученика колдуна в родовом замке Розье выглядело несколько странно. Хотя возможностью оказаться на свободе хотя бы до утра, пренебрегать не стоило. И Конрад с деланным удивлением протянул: – Эх ты! Я почему-то думал, что мы вместе к портрету ученика этого Алисьера пойдём… Ну да ладно, не хочешь идти со мной, как хочешь. А я всё же пойду, попытаю счастья, чем там твой дьявол не шутит. Так что, давай, выпускай меня отсюда, пока утро не наступило, только на один вопрос ответь – а что это портрет ученика того колдуна в твоём замке делал, раз его потом сюда привезли?