Первая ночь Лиама на любимом кактусовом диванчике прошла исключительно удачно, причем настолько, что парень так и не ложился. Всю ночь он, нагло пользуясь чужим гостеприимством и своими талантами на поприще трансфигурации, захламлял окружающее пространство чертежами, схемами и свежесозданными шестеренками, безуспешно пытаясь хоть немного продвинуться на пути повторения открытий ирумиан. Конечно, можно было бы воспользоваться уже их готовыми схемами... Но ведь так же не интересно! Спасибо, что хоть еще додумался не шуметь и не включать свет, чтобы не мешать остальным крепко спать и видеть сны, благо магия тьмы позволяла парню видеть в темноте ничуть не хуже, чем днем.
- Да почему?! - в очередной раз раздалось возмущенное шипение с дивана, а на пол полетел еще один кусочек исписанного пергамента.
К слову, эти записи запросто могли бы свести с ума кого угодно - строчки, цифры, пометки и рисунки теснились, наползали друг на друга и явно пытались выпихнуть соседние буквы и закорючки за пределы пергамента. Некоторые куски сплошного текста с неровными "пляшущими" буквами были исчерканы или выделены, где-то умудрялись находиться кляксы, а возле пары предложений даже можно было различить изображение, похожее на злющего и взъерошенного Лиама.
Квинн отложил перо и устало протер глаза. За все это время он добился неплохих результатов, но ему этого было слишком мало, ведь итоговый подбор материалов по-прежнему ему совершенно не нравился. Это должна была быть легкая и прочная конструкция! Легкая! А то, что у него получалось, по массе выходило едва ли не таким же, как весь этот дом. Взъерошив и без того стоявшие дыбом волосы, парень будто только сейчас заметил, что уже наступило утро, и, окинув взглядом окружающий кактусовый диванчик бардак, подорвался и начал спешно сгребать все записи в одну кучу, пока Бестия не решила ими подзакусить. Шестеренки, правда, пришлось все-таки уничтожить, ну да ничего. Он еще новых наделает.

Вздрогнувший от неожиданности парень едва не выронил охапку собранных листков и виновато насупился, неловко почесав шею и мельком еще раз окидывая взглядом пространство возле дивана. А ведь это он еще капельку прибрался! По крайней мере, тут уже не то количество бумаги и шестеренок, которое было раньше. При этом отсутствие сна на нем практически не сказалось, хотя глаза, конечно, неприятно щипало, но это все было исключительно из-за количества тех расчетов, которые он тут проводил.
- Телепорт? - непонимающе хлопнул глазами не до конца соображающий Лиам.
Почему-то при этом слове перед мысленным взором начали проноситься схемы возможного построения телепортирующего устройства и принципы его работы. Все-таки отсутствие сна на пользу ему не пошло, хоть он и думал, что это будет не так заметно.
- Сейчас палочку только найду.
Послушно отложив листки, парень прошел к своим вещам, послушно обретающимся в том самом рюкзаке и уселся возле него, старательно шарясь по карманам. Ночевал он все так же в одежде, так что переодеваться не было смысла, только мантию теплую натянуть и все. В процессе поиска палочки, до него дошел смысл предыдущих слов Мауры.
- Погоди... Домовой? В смысле, домовик? Или прям совсем домовой?
Хоть Лиам и не был блестящим учеником, читал он много, так что о славянских домовых представление имел, хоть и весьма поверхностное. И решение завести такого домового было для него слегка неожиданным.
- А они разве живут в Британии? А он вообще согласится с нами пойти? А они понимают английскую речь?
Пока он озвучивал все эти вопросы, палочка была найдена, так что парень выпрямился.
- В Сибири я вообще никогда не был, так что мне бы координаты, ну или образ какой, чтобы знать, куда телепортировать.

- Беззубый гиппогриф! - ахнул Лиам, узрев эту "прекрасную" картину. - Там вообще как жить-то можно?!
Прежде даже не слышащий о таком месте на карте, которое называется "Сибирь", Лиам с привычной для себя поспешностью посчитал, что вся Сибирь именно вот такая - покрытая непроходимыми завалами снега, заросшая огромными деревьями, которые лично он только в Запретном лесу и видел, усыпанная вот такими черными и покосившимися домиками... Нет, это было просто нечто невообразимое! Как можно жить в таких домах? Как ходить по таким сугробам?! Как вообще ориентироваться в этих непролазных лесных чащах? А ведь он считал еще, что в Шотландии бывают особо снежные зимы...
Впрочем, обо всем этом можно было поговорить и после, пока же парень, сосредоточенно уставившись на иллюзорную картину, старался заметить каждую, даже самую неочевидную деталь, чтобы представить пункт назначения как можно полнее. Если там вся Сибирь такая, то, будь она даже размером с Косой переулок, они заблудятся буквально в парочке вот таких сосен. Особенно же он сосредоточился на обугленном доме, временно отложив вопрос о том, как вообще в таком месте может случиться пожар. Маги все-таки везде есть, может, какой маг огня и постарался.
Зажмурившись и воскресив в памяти только что увиденный дом, Лиам открыл глаза и еще раз сверился с изображением. Затем повторил процедуру еще два раза, чтобы уж точно быть уверенным, а затем нацепил на себя теплую мантию. Для местной погоды и Косого переулка сойдет, а вот в Сибирь все равно придется в более теплом облачении отправляться, ну да там трансфигурация поможет.
Добраться до Косого переулка можно было как каминной сетью (вроде как у Мауры она была подключена), добраться так, своим ходом, или, например, трансгрессией, но последнюю Лиам до сих пор не освоил. Хотя было бы надо, конечно, все-таки полезный навык. Он уже собрался было спросить про камин, как едва ли не присоединился к Мауре в ее желании постучать по собственному лбу. Он же освоил порталы! Да, раньше у него была весьма серьезная проблема с ними, но долгие тренировки и парочка не самых удачных перемещений вполне поспособствовали тому, что порталы парень открывать все-таки научился.
Что, собственно, сейчас Квинн и сделал, открыв портал в Косой переулок прямо из дома Мауры. Портал был одноразовый и рассчитанный на них двоих, так что не стоило опасаться, что вслед за ними туда еще и Бестия отправится.
- Следующая станция - Косой переулок! - возвестил Лиам, указывая на портал. - И заодно расскажи мне, как с этими домовыми общаться положено. А то как скажу чего-нибудь, так он и выставит нас из этого обгоревшего дома...

А Лиам бессовестно глазел по сторонам, даже не представляя, как вообще эти самые амулеты выглядят и где продаются. Удивительно все же, насколько он был не приспособлен к самостоятельной жизни! Казалось бы, такая простая вещь - всего лишь лавочка в Косом переулке и амулет перевода, который был известен практически каждому и пригодился бы буквально везде, а ведь нет же! Лиам уже и не помнил, когда в последний раз был в Косом переулке. Зачем? У него все было, а чего не было, то нельзя было тут купить и приходилось прибегать к помощи трансфигурации или приобретать при помощи родителей. Ингредиенты для зелий раз что еще были нужны, ну так они всегда были в изобилии в школе, а после нее он как-то вообще зелья подзабросил. И вот сейчас он увидел лавочку, в которой не был никогда!
Парень с трудом удержался от восторженных воплей на тему всех продающихся артефактов, которые каждый уважающий себя маг имел в доме, ну или хотя бы просто знал об их существовании. А как удержаться от того, чтобы все сразу тут же и скупить?! Особенно хотелось Квинну приобрести пару десятков нагревателей, которые с легкостью могли бы заменить собой питающие батареи или даже целые блоки в его будущих машинах. А уж если к этим артефактам добавить еще парочку простейших, но таких удобных магических штучек, то можно будет даже на полноценных роботов замахнуться! Роботизированные големы! Круче, чем из камня! Эх, сюда бы Тиану!
Впрочем, ладно, хватит мечтать, благо, что пока Квинн таращился на все подряд, Маура уже успела приобрести нужные артефакты и даже вытащить Лиама из лавочки едва ли не за шкирку, потому как иначе он бы там весь день простоял.
- А? - непонимающе хлопнул глазами парень, уже стоящий на улице. - А! Да!
Монолог был исключительно осмысленным, ничего не скажешь. Портал до Сибири Лиам создавать не решился, а вот телепорт был вполне хорошей идеей. Но для начала Квинн преобразовал собственную одежду и одежду Мауры в более подходящие цели путешествия наряды - облегающие костюмы, похожие на водолазные, но чуть посвободнее, с обилием карманов и совершенно из другой ткани, были не просто теплыми и с меховой подбивкой, но и теплосберегающими. Обувь же он заменил на высокие ботинки с такой же утепленной меховой подбивкой и плотной подошвой.
Подняв с земли какой-то камешек, Лиам достал палочку и, старательно воскресив в памяти образ места назначения, прикоснулся кончиком палочки к камню и сказал:
- Портус!
Оставалось надеяться, что это сработает, потому как прежде он такого не сотворял.
- Вперед! - протянул он камень Мауре.
Что ж, перемещение прошло весьма удачно - они оказались именно на том самом месте, которое Лиам так старательно запоминал. Плохо было только то, что про лыжи или хотя бы снегоступы парень попросту забыл, так что после перемещения парочка искателей приключений на все возможные точки попросту провалилась в глубокий сугроб.

А ведь Лиам когда-то любил снег, представляете? Еще утром он бы с уверенностью мог сказать любому желающему, что снег - это одна из лучших вещей, сотворенных природой, а лыжи - это прямо-таки изобретение века. Что думал по этому же поводу сейчас хмурый, недовольный и по уши обляпанный снегом Лиам, которого Маура вытащила из сугроба буквально за шкирку, лучше было не озвучивать вовсе, потому как такие слова не всякая цензура пропустит. И где только нахвататься успел? Половину этих слов он вообще не знал до нынешнего момента! Тем не менее, вслух он произнес совсем иное:
- Спасибо, - эти слова, разумеется, адресовались оборотнице, а никак не снегу, который набился везде и теперь активно и крайне нахально таял. - Отвратительное место...
Кое-как стряхнув с лица растаявший снег, Квинн мстительно задумал устроить этой белой холодной гадости огненные ванны, но все-таки вовремя передумал. Снег-то, конечно, от этого бы растаял, но вряд ли он в полной мере осознал свою вину, а вот Квинна и Мауру наверняка бы смыло. Здесь же целое море... Нет, океан снега! Каким образом он тут взялся? Откуда?! Тут что, какие-то особенные тучи?
- Давай побыстрее закончим и уйдем отсюда, а? - жалобно посмотрел он на кошку. - Тут мокро! И неуютно! Вообще не представляю, кто тут может жить по доброй воле. Но кто-то же эти дома строил!
В принципе, он мог бы трансфигурировать себе лыжи, ну или вызвать платформу, но он так привык к полетам в надежной кошачьей хватке, что даже и не попытался отцепиться.

К кошкам Лиам относился... Да никак он к ним не относился, честно говоря. Кошка и кошка, что такого-то? Мелкие домашние питомцы его ни капельки не занимали, а потому он к ним был настолько равнодушен, насколько вообще это возможно, попросту говоря, он их даже не замечал, воспринимая какой-то неизменной деталью окружающего мира, как, допустим, листья на деревьях. Никому же не придет в голову гладить каждый листик, верно? Вот и он признавал только одну кошку - Мауру, но она ведь не была в привычном понимании кошкой, она была все-таки оборотнем. Кроме Мауры, он мог бы признать еще того огромного Йольского Кота, потому как сложно не признать зверушку, которая больше самого Лиама. Но зрелище, представшее его глазам здесь...
- Мать моя гиппогриф... - выдохнул Квинн, ошарашенно смотря на странное создание.
То ли кошечка, а то ли виденье так жутко смотрела черными провалами глаз, что Квинн мигом ощутил себя далеко не в своей тарелке. А ведь не он был виновен в том, что кошка дошла до жизни такой! Если это вообще можно назвать жизнью... А, может, это дух кошки? Тогда чего она тут вообще забыла? И чего мяукает? А если это фантом? Ну, как вот у Мауры был Лис-привратник, а тут эта вот мяукающая жуть вместо сигнализации.
- Кхм... - вспомнив о возложенной на него миссии, Лиам решил проявить унаследованные от дядюшки чудеса дипломатии.
Проявлял он их редко, но под взглядом милой Ласки еще не такое проявится.
- Мир дому твоему!
"Точнее, тому, что от него осталось... И чего я делаю? Решит ведь, что издеваюсь", - лихорадочно проносились в голове совсем ненужные мысли.
- Не со злом мы пришли сюда, не грабить или ломать, хотим мы пригласить тебя в новый дом. Покажись, мы не обидим ни тебя, ни... эээ... Ласку.
"Дух ее! Призрак! Экзорциста сюда надо с крепкими нервами! Жуть какая по углам сидит!", - продолжали метаться мысли.

- Что ж сразу ироды?! - моментально оскорбился Лиам, обращаясь к пока еще неизвестной обладательнице женского голоса.
Что тут скажешь, домовой был тощим, заросшим, мелким и каким-то неказистым, что, собственно, вполне подтверждало его мысли о необходимости экзорциста звать. В углах жуть завелась, под полом дикая дичь разоралась, да еще и обзывается, а домовой, как ни в чем не бывало, вполне себе нормально на это все реагирует. Потрясающе. Но ведь даже в таком состоянии сразу понял, кто реальная хозяйка дома! Так что зря Маура опасалась, что он без Лиама с ней разговаривать не будет.
- Проклятий нам как-то несподручно бояться, - все-таки встрял в разговор с домовым парень, задумчиво почесав переносицу.
После того, как он испытал на себя лечение Энрике, его уже никакое проклятие испугать не могло. Да и, в конце концов, не дети ж малые, маги все-таки! А Макс так и вообще энергетик такой, что его даже в Министерство сразу же позвали! И вообще на их стороне Тод! Он им помереть точно не даст, даже от проклятия. Правда, домовому об их своеобразной дружбе со Смертью лучше пока не знать.
- А что за проклятье-то?
Пока что Квинн, признаться, подозревал вовсе не какое-то там насланное черное-пречерное колдовство, а самую обычную болезнь, которая при таких снегопадах, да в такой дали от нормальной цивилизации могла не только деревню, но и целый город выкосить. К тому же, судя по виду обитателей дома, дело было очень уж давно, так что о лекарствах тут, видимо, в ту пору вообще не слышали.

- Ага... - озадаченно кивнул Лиам, понимая, что недооценил он местных жителей.
Сильно так недооценил. А ведь как просто было бы, окажись это простой болезнью! Но нет, проклятие тут все-таки было, причем такое же сильное, как им изначально и говорили. Несмотря на то, что Квинн представления не имел, кто такие эти самые "берегини", и чего они забыли в речке, о чертях он был более-менее наслышан, прекрасно понимая, что взаимодействие с ними не сулит ничего хорошего. И ведь в какой-то степени Лиам даже понимал этого самого сына старой Пелагеи (что за имена, еле выговоришь!) в его стремлении свалить отсюда как можно дальше!
Ну правда, жить по самую шею в снегу - это удовольствие ниже среднего. И даже если представить, что по весне весь этот снег растает, в чем лично Квинн очень сильно сомневался, то надо же куда-то девать всю эту воду, которая тут образуется. Или жить на болоте. От одной только этой мысли парень ощутил себя крайне неуютно и передернулся, потому как уж чего-чего, а болот в Шотландии он повидал столько, что еще на пару жизней хватит.
Отогнав от себя не самые приятные мысли и воспоминания, парень старательно вызвал в памяти изображение гостиной дома Мауры, как раз то самое место напротив любимого кактусового диванчика, и открыл туда портал. Отчего-то именно сейчас портал показался ему настоящим светочем среди всей это окружающей гадости (нет, он не про Ласку, скорее, все-таки про снег и полуразрушенный дом). Сперва он хотел просто залезть в портал по пояс и позвать Макса, но потом вспомнил любовь друга к тщательным обсуждениям и планам, так что спросил сперва у Мауры:
- Сюда позовем или сперва там все обсудим, а потом вернемся?
Был еще вариант идти всем вместе, но парень был уверен, что Макс этому вряд ли обрадуется.

- Драть твою лису через пять вурдалаков ободранным менкалом в самое одеяло! - именно эта тирада сопровождала исчезновение иллюзорной посланницы, которая, к счастью, не запоминала его ставшую, кажется, нескончаемой после переезда в жёлтый домик и вообще сближения с оборотницей ругань.
Они же с Лиамом просто собирались смотаться на другой край ближайшего материка, поскольку там нашёлся обездомевший домовой, которого запросто можно было уговорить перебраться в далёкую Англию во имя лучшей жизни. Макс был не против и даже согласился с тем, что его присутствие будет нежелательно, потому что распугает всех домовых, леших, кикимор и прочую нечисть в округе. Со Смертью шутки плохи, а то, что от него этой связью фонит за километр, было трудно отрицать. И он тихо-спокойно ждал их возвращения, коротая время с книгой. А дождался... этого! Дырку над ними всеми в небе очередного не то подвига, не то проблемы. Вот почему нельзя было придерживаться плана и просто сходить за нужным существом?! Хотя стоило давно привыкнуть - у кошки по имени Маура Эршан, никогда не бывало ни обычно, ни нормально, ни просто.
- Макс? - осведомился подтянувшийся на его ругань Джиннэнг. - Что случилось?
- Письмо случилось, - со вздохом отозвался парень, закрывая и откладывая в сторону книгу. - Точнее, информационная кошка. Домовой, за которым пошли Лиам с Мурой качественно проклят. И я даже знать не хочу, почему она своим грешным ясновидением не прояснила этого заранее. Узнаю - точно пришибу её ко всем Тёмным Магистрам!
- Маловероятно, - скептически заметил паучок. - Ты даже дер Тоду это сделать не позволишь, не говоря уже о том, чтобы собственноручно убивать.
Макс в ответ только вздохнул. Злиться на фамилиара, констатирующего правду, было бессмысленно целиком и полностью. Когда-то давно Джиннэнг таким не был, но, видимо, тесное общение с ним самим сказывалось на паучке не лучшим образом. Или лучшим... общение с ним, как бы там ни было, обычно выходило очень конструктивным.
- Кстати, ты знаешь, что в гостиной открылся портал? - заметил Джиннэнг.
С переходами внутри нитей у него всё так же не складывалось, однако определять по возмущениям, передающимся по энергосети, какая магия творится в относительно близком радиусе, он постепенно учился, подсмотрев подобную технику у своих земных родичей и взяв на вооружение.
- Теперь знаю, - отозвался Макс, поднимаясь на ноги. - Видимо, по мою душу. Хотя это бардак на самом деле, что тут пространственная магия работает, где и как придётся. Надо что ли защиту повесить на дом наконец и поблокировать всё это к японской матери. 
- Лиама это не обрадует, - заметил Джиннэнг.
- Лиама я в исключения пропишу, - вздохнул парень. - Персонально. А то это просто несерьёзно - во дворе целая система с вызовом авроров, а в дом заходи кто хочешь, бери, что нравится. Ладно, пошёл я смотреть на это проклятье. Ты со мной?
- Разумеется, - Джиннэнг перебрался на плечо парня. - Если проклят качественно, это может быть интересный узор.
- Лучше бы он был неинтересным, - пробормотал Уолтерс, направляясь в гостиную.
Шаг через портал - и вот они уже своим присутствием делают разношёрстную компанию вовсе похожей на лоскутное одеяло. Оборотень, нормальный человек, локальный филиал Смерти на ближайший год, энергосоздание, домовой и нечто неопределённо-призрачное. Потрясающая компания! К слову, от созерцания этого самого призрачного и домового, который своей хлипкостью внезапно напоминал кухонного эльфа, Макс даже недовольство Мауре выражать передумал. Просто стоял и смотрел несколько секунд, пытаясь понять, в чём тут держится душа или её аналог, и даже не замечая холода - после дома он ещё не успел остыть, и парню было комфортно даже в лёгкой мантии. Из всех вариантов кошка выбрала, видимо, наихудший в смысле состояния, и язык не поворачивался её за это обвинять.
- Вижу вас как наяву, - поздоровался парень, прикрыв глаза ладонью. - Рад назвать своё имя: Макс.
А затем переключился на энергозрение, окинул взглядом дом, заплетённый узором, как старой паутиной, где-то проблесками серебристой, но в основном - чёрной, как смоль. Перевёл взгляд на домового, опутанного почти такими же узорами, проследил тянущуюся к скелету в углу витую нить и замер, натолкнувшись взглядом на Мауру, ровно так же с ног до головы облепленную тем же траурным кружевом, что и всё вокруг. Мауру! Которая ушла из дома совершенно чистая от всего не дольше, чем десять минут назад! Стало холодно. Как-то резко и разом, словно внутрь запихнули ледяную глыбу. И то, что в непротопленном доме была такая же минусовая температура, как на улице, лишь дополняло это чувство как нечто, разумеющееся само собой. Дыхание, вылетающее изо рта паром, и холодеющие кончики пальцев тоже отлично вписывались как физическое воплощение душевного состояния. Короткий, брошенный в сторону Лиама взгляд был единственным проблеском чего-то хорошего в ситуации: на парне не было никаких посторонних узоров. На единственном, если не считать его самого. Но много легче не стало. Макс так и смотрел на Мауру широко распахнутыми глазами, больше напоминая статую самого себя, и в голове вертелось только недавнее "маловероятно", озвученное тонким голосом Джиннэнга. Он всей душой хотел, чтобы несносная треплющая ему нервы грешная кошка жила - и даже не вникая, понимал, что чары такого уровня и сложности, свитые из некроэнергии почти целиком едва ли оставляют на это шанс, отличный от нуля. Сколько у них времени? Когда начался отсчёт?
Джиннэнг, увидевший это мрачное великолепие раньше, молчал, не торопясь ни комментировать, ни приступать к изучению. Узор был, действительно, в высшей степени сложен и интересен, в чём-то превосходя даже шедевры, виденные в школе, однако сама ситуация не располагала к досужему интересу. А начинать работать стоило вместе с Максом. Что он сможет разобраться в узоре один, паучок серьёзно сомневался.
Кто знает, сколько времени Макс бы ещё простоял так же, пребывая в состоянии не то транса, не то шока. Но вот его глаза похолодели, обретая изумрудный оттенок. Моргнули несколько раз, в изумлении распахнулись ещё сильнее, хотя это казалось уже невозможным, и вернулись к нормальному размеру.
- Рассказывайте, - спокойным, ровным голосом осведомился Тод, в знак приветствия собравшимся ограничившийся кивком.
Надо ли уточнять, что он, получив от связанного с собой человека не прямой зов, но косвенное обращение, счёл необходимым присмотреться внимательнее, а открывшуюся ситуацию - достаточно интересной, чтобы явиться лично? И вникнуть, разумеется, в то немногое, что уже узнал о происходящем Макс.
- Каковы условия проклятья?
Вокруг парня начинал уплотняться и менять температуру, нагреваясь, воздух. Хоть целительница и была под рукой, Смерть предпочитал не доводить хрупкое тело до необходимости обращаться к ней. А дальнейшее пребывание в лёгкой одежде на морозе обещало переохлаждение со всеми вытекающими последствиями.
[status]Локальный Смертик[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0015/e9/2d/4/48708.png[/icon]

Последние слова еще не успели отзвучать, а Лиам уже понял, что произносить их не следовало. Все изменилось вмиг, так странно, непонятно, будто бы и вовсе ничего не произошло, лишь запах снега в этой стылом и забытом всеми доме... Как глупо. Глупо и странно ощущать себя в собственном теле, будто в тюрьме. И лишь мысли испуганной стайкой где-то там, на краю сознания, кружились и хрипло вещали:
"Ну что, доигрался?"
Тусклая улыбка на побледневшем лице была им ответом. Им? Или ему самому? Наверное, все же ему, ведь мысли те были его, а может и нет. Возможно, что внутренний голос застрял где-то там, между двух граней не-существования, слабо подрагивая и не в силах ничего изменить.
Внезапная давящая тишина и темнота, подобная трясине, утягивала куда-то вглубь, в недра небытия, туда, где так свежо пахло снегом. Секунда (а, может быть, две?) немого падения куда-то туда, и ледяные объятия то ли снега, то ли воды, что сомкнулись вокруг, подобно липкой паутине, опутывая каждую клеточку внезапно слабого тела, проникая все глубже внутрь, в легкие и дальше, к сердцу.
И как тут ответить хрипло каркающим мыслям? Да, его выходка обошлась ему слишком дорого. Да, глупая затея, очень-очень глупая. Но что мог сказать Лиам? Что не знал? Что не подумал? Что не хотел? Оправдания... Такие дешевые, такие ненужные. Нет, сейчас он мог лишь молчать, забиться во внутренние стены пока еще живого тела и абстрагироваться от этой реальности, уйти далеко, как только можно, лишь бы только не видеть страх в столь дорогих глазах, не слышать голос Мауры, которая внезапно осознала, что он навлек на себя своей же собственной глупостью.
Глупость... Да, сейчас у него было непозволительно много времени пропустить себя самого через призму полунадуманных страхов, слепых молчаливых укоров и острых бесполезных надежд! Внезапно показалось, что снаружи по стене стукнула ветка. Показалось? Или ветка все же была? Или не ветка, а трепыхание слабевшего с каждым мигом сердца? Нет-нет, всего лишь ветка. И холод, сжимающий пальцы до трясущихся рук - это всего лишь холод. Да-да, простой холод, стелящийся по полу сквозняк. Всего-навсего. Это же так просто и очевидно! И осмотреться можно без страха, и чернота, сползающаяся вокруг него, всего лишь тени, и от посиневших ногтей спасет горячий крапивный чай...
Обманывай себя же, милый друг, уверяй, что холод тот рожден мокрыми следами от снега, и сквозняком, что скрипят половицы, а кровь не леденеет, вовсе нет! Это просто морок - стальная иголка, он колет внезапно и резко, но мороком всего лишь остается, черным наваждением, которое так просто сбросить.
В поисках спасения он взглянул... Не на Мауру, нет, на нее смотреть он не мог. Ее взгляд отражался искренней болью внутри, отзывался страхом и неподъемной виной. Его спасением был Тод, пришедший так вовремя. Лиаму было тяжело даже повернуть голову - не было сил, в легких сжималась и пульсировала боль, но он все же хрипло выдохнул, ловя взгляд изумрудных глаз. Удивительно, но иногда они ему казались по-настоящему пустыми и мертвыми, неправильными, чересчур холодными и чужими. Однако ж стоит присмотреться и можно увидеть, как внутри плещется бездна, прекрасная и завораживающая, восхитительно живая, такая властная, такая притягивающая... Он ловил ее сейчас, всматривался, как всматривается тонущий в далекие фигурки где-то там, на берегу. Бездна отрезвляла, пылала, заставляла находить в себе силы продолжать стоять, хоть это и казалось невозможным.
Иногда в голове Лиама наступала звенящая тишина, обволакивающая и такая чистая, что ни единая мысль не рисковала очернить ее своим присутствием. Ему это порой было так необходимо, но он всегда это контролировал. Сейчас же... В голове воцарилась чужая тишина, а мысли, даже вызванные, не задерживались в ней, будто он рубил воду топором. Жизнь вытекала из него подобно той же воде из разбитой вазы - медленно, но так неотвратимо, что не было ни единого способа ее задержать. И это было так... неправильно! Лиам был ошеломлен, он просто не мог поверить, не мог осознать, что вот это - все, конец, дальше ничего не будет.
Тело воспринималось чужим, таким слабым, предавшим, а мир вокруг, который Квинн обвел взглядом смертельно уставшего человека, подмечая даже ранее незамеченные детали - отвратительным и недостойным существования. Злость обреченного то кипела внутри, то сменялась внезапной апатией, когда хотелось лечь прямо на этот заляпанный пол и смотреть неотрывно в потолок, упиваясь оставшимися жалкими крохами мрачного и раздраженного неприсутствия в самом себе. Мир был таким бессмысленным, а он же - жалким, бесполезным осколком самого себя. Эта жалость копилась внутри, выплескивалась, обжигая горло, делая язык черным...
Бред, бред! Какой же в самом деле бред! Все это чудится, все это не взаправду! И иней на руках, и холод в груди, и чужое нежное касание... Чужое?
Лиам смотрел в чужие, но такие близкие изумрудные глаза, тщетно силясь если не сказать хоть что-то, то хоть улыбнуться, выдавить в ответ оскал. Но тщетно. Да и пусть. Пусть лишь глаза напротив остаются, и ветка стучит по черной в разводах стене...
Отчего-то становилось легче. Немного, но все же, хоть и по-прежнему было слишком тяжело стоять. Он просто устал, чрезмерно устал, но он выдержит, он справится, он не проиграет проклятию. В голове, как будто из небытия, всплыли строки, прочитанные так давно, но отпечатавшиеся непреложной истиной:
"Повержен будет не тот, кому сломали ноги, а тот, кто не нашел в себе силы подняться".
Он поднимется. И он не упадет.

Тод не видел, куда подалась и чем была занята Маура, не отслеживал и сперва сбежавшую, а затем - вернувшуюся нечисть. Всё его внимание вновь принадлежало Лиаму, и Смерть всё так же не сводил пристального изучающе-жадного взгляда чужих, отданных в его распоряжение, сейчас холодно-изумрудных глаз с измученного, кажущегося пепельно-серым лица.
Ты всё же хочешь жить, мальчик...
Едва заметная улыбка, поднимая уголки тёмных губ, оседала на языке сладко-горьким привкусом грусти. Человек желал его внимания, обращался к нему, тянулся к нему едва ли не всем существом - моля о помощи, ища не милостивого избавления от жизни, но её спасения. Черпал силы для того, чтобы бороться дальше - в его близости, его прикосновении. Надежда на его внимание, отражающаяся в карих глазах, в то же время была отречением, смертный звал его - и отвергал именно тем, что зовёт. Оксюморон... Бессмысленный безумный парадокс, похожий на измятое кривое зеркало. Происходящее, изогнутое перекрученной бумажной лентой, бесконечностью, у которой есть всего одна-единственная грань. Та самая, что смесью мёда и полыни пропитывала воздух неслучившимся поцелуем.
Ты так хочешь жить...
Тод стоял напротив, оставаясь почти неподвижным, и лишь его руки, окутанные чёрными перчатками скользили вдоль нитей, сплетающих узор. Он не подчинялся привычным законам энегетики, любезно подсунутых открытой памятью Макса, не рассыпался, теряя стабильность, стоило оборвать пару-тройку кажущихся ключевыми узлов, не пытался даже походить на человеческую поделку и быть послушным. Он разрастался, стремясь восполнить утраченное, затягивал прорехи едва ли не быстрее, чем они появлялись, расползался новыми розетками липкого паутинного кружева и тянулся обратно, соскальзывая с пальцев, но вгрызаясь в запястья и предплечья, цепляясь за них тут же выпущенными отростками-корешками и пытаясь забраться выше.
Ты умреёшшшшь. Ты умрёшшшшшшшь...
Казалось, можно услышать их шёпот, их жадное злорадное шипение, когда напитанные энергией нити змеями извивались под чёрной гладью перчаток.
Я - умру?..
Тод смеялся - безмятежно, обманчиво-весело. В это можно было бы поверить, если бы изумрудно-зелёные глаза не оставались холодными и пустыми окнами в потустороннюю бесконечность. Если бы не ложилось обеспокоенностью тень на кажущееся выточенным из мрамора застывшее бледное лицо. Принятый груз - посильный, но странный, сковывал Повелителя Мира Мёртвых сильнее, чем человеческое тело, в которое он ныне был заключён. Жизни... целая пригоршня жизней, доверенных ему и уповающих на него.
Укрытые некроэнергией ладони скользили вдоль линий чужого дышащего узора, и нити осыпались с рук, как высохшая трава, выгорали под ногами расходящимся кругом, истаивая мелкими язычками изумрудно-чёрного пламени, замыкаясь новыми печатями там, где оно угасало.
Невидимые под перчатками руки были белыми - морозно-инеистого чистого оттенка с тёмными явно проступающими венами и ногтями, синеющими у оснований. Белизна, стыдливо прячась под рукавами рубашки и мантии, игольчатыми ломаными дорожками стелилась выше. И надёжная чёрного угольного цвета краска не выдавала, как светлели губы, словно надумав сравняться с ней.
Тод не спрашивет у своего альтер-эго, больно ли это. Он знает, что нет. Это лишь холодно - когда немеют пальцы, теряя ощутимость, отказываясь без магии, пронизывающей их, обжигающе-колкой, словно гроздья снежинок, исполнять посланные в них команды. Когда каждый вдох кажется горстью снега, а воздух стекает в лёгкие стылой зимней водой. Когда смерть и внутри, и снаружи, и её столько, что мир видится словно бы сквозь несмываемую вуаль черноты. Он знает - чужими чувствами, украденными ощущениями, открытой книгой не-своего восприятия. Это редкие, бесценные знания, опыт, который мало кто из живых получал. Рад ли ты этому, Максимилиан? Тод не спрашивает. Ему не нужно видеть, чтобы знать, как сжалась в стороне неподалёку человеческая душа. Крохотный огонёк - не гаснущий, но остывающий. Глупый мальчик, жаждавший побыть немного им. Дорого обошлось исполнение такого желания.
Ладони, укрытые чёрными перчатками, скользили вдоль нитей проклятого и несущего проклятье узора, порхали над кружевом, выбирая одну паутинку за другой, стягивая, сматывая их в клубок - и узор расплетался. Шуршал на грани неслышимости, опадая осенней листвой, ломкими мёртвыми ветками. Бился в пальцах хищными только что выловленными миногами, свивался шевелящимися гадючьими петлями - и сникал лепестками чёрных увядших георгин, букеты-клубки из которых обращались в ладонях Смерти всё тем же мерцающим, словно болотные огоньки, ничего не согревающим огнём.
Руки, другие, не скрытые перчатками, осторожно скользнули по шёлку жакета, легли вокруг пояса, сжались. К спине сзади прильнул остальной человек.
- Максимилиан?
"Что ты делаешь?" и "Что это значит?" виснут в пространстве единовременно, даже не будучи воплощёнными в слова.
- Прости... - это уже доносится сзади, тихо, как плеск скрытого под корнями ключа. - Я мешаю?
- Нет, - Тод качает головой.
Вправо-влево, едва заметно, почти неощутимо. Руки, окутанные чёрными перчатками расплетают узор - от него даже на долю мгновения не следует отвлекаться, и за кружевом, сбежавшим куда-то к коленям, уже приходится наклоняться.
- И всё же?
- Т-тяжело...
Если прислушаться, можно различить дробь, которую временами начинают выбивать чужие зубы. Она ощутимее на фоне неровных длинных выдохов и тяжёлых вдохов, словно бы через силу. Омут... и размешанная с глиной донная чёрная вода. Полработы не сделано - и дальше будет только хуже.
- И дышать... не могу.
- Не дыши, - когда одно сознание разделено на двоих, нельзя не понять, о чём идёт речь. - Зачем тебе это сейчас?
Последние узоры слетают с человеческой фигуры. Сколько в процессе он оборвал со своих рук, Тод не считал. Последние сполохи пламени - и лёгкий поцелуй. Одно мгновение касания холодных мёрзло-жёстких губ у чужого виска, почти такого же холодного, как и они.
- Мне страшно... - в зелёных глазах не паника, но смятение.
Не нужно видеть их ломкий взгляд, чтобы знать.
- Я прежде не умирал.
- Ты знал, что так будет, - Тод развеивает перчатки, и стиснувшиеся в нечеловеческой судорожно-цепкой хватке конечности опускаются на плечи Лиама.
На белой, без кровинки коже контрастом проступают коричнево-чёрные пятна с неровными, но чёткими краями. Посиневшие ногти, кажется, удлинились - и выдаются вперёд, царапая ткань.
- Ты уходишь, сейчас, Лиам Квинн, - Смерть тянет к открытому порталу, бесцеремонно и сильно, не оставляя ни времени, ни возможности сопротивляться.
Негромкий голос возле самого уха шелестит сухо, словно сброшенная чешуя.
- Ничего другого не делая и ничего никому не говоря. И не возвращаясь. Ты понял меня?
Без проклятья будет легче и можно будет не держать. Не счастливая жизнь - скорее мучительное существование, но уже вне опасности. Достаточно, чтобы отправить следом целителя, чья очередь намечена следующей.
- Пока всё обратимо.
Это слабое утешение, но оно многим лучше, чем ничего. И... Лиама они ведь спасли?
- Спасибо... - Макс прижимается ближе, закрывает глаза.
Так кажется самую малость теплее, и он не хочет отпускать. Ему страшно. Страшно чувствовать, как капля за каплей сочится, утекает прочь его жизнь, хотя сейчас, кажется, они активно уже не колдуют. Как медленно немеют руки - выше, уже почти до самых локтей, и рёбра словно сжимают грудную клетку, усыхая в ней. Как медленно, но неотвратимо шаг за шагом затягивает в себя густое болото разлитой повсюду смерти.
- Тод… - тихо просит парень.
Он не сожалеет и не стремится передумать, вернув всё назад - но на героическую, на всё плюющую храбрость его сил уже не хватает.
- Если я не мешаю - ты сможешь побыть мне опорой? Недолго... пока всё это не закончится.
Уголки тёмных губ приподнимаются в едва заметном намёке на улыбку. Люди любят создавать очень странные парадоксы. И у него, кажется, не остаётся выбора, кроме как быть вовлечённым в них. Впрочем, так ли это на самом деле плохо?
- Конечно, - легко соглашается Смерть. - Держись.
[nick]дер Тод[/nick][status]Его Величество Смерть[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0015/e9/2d/4/38836.png[/icon]